ЭЛЕКТРОННАЯ БИБЛИОТЕКА

ТЕМАТИЧЕСКИЙ
КАТАЛОГ
АЛФАВИТНЫЙ
КАТАЛОГ
КАТАЛОГ
ПЕРИОДИКИ
БИБЛИОТЕКИ

ТЕМАТИЧЕСКИЙ КАТАЛОГ

Учебно-методическая литература (нем. язык)Немцы Российской империи, СССР, России и стран СНГНемцы в Российской империи (X – 1917 г.) Немцы в СССР (1917–1991)Немцы в России, странах СНГ и дальнего зарубежья (с 1991 г.)Немецкие меньшинства стран Центральной и Восточной Европы

АЛФАВИТНЫЙ КАТАЛОГ

А Б В Г Д Е Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Ы Э Ю Я

КАТАЛОГ ПЕРИОДИКИ

ГазетыЖурналыКалендарьБюллетениИздания для детей и молодежиАльманахи

ПОИСК ПО БИБЛИОТЕКЕ

Расширенный поиск

Использовать подсказку
Наличие электронной версии издания

11 Июля 2017

Впервые выходит трилогия о судьбе поколения 1950-х

Олег Клинг

Три романа Олега Клинга, среди них известная многим «Бабочка не долетит до середины реки», написанные в перестройку и опубликованные в разные годы в разных издательствах, теперь объединены в книге под общим названием «И я был там...».

Говорят, что всю жизнь писатель пишет на самом деле один-­единственный роман. Пожалуй, это относится и к Олегу Клингу. Через его романы, вошедшие в трилогию – «Невыдуманный пейзаж» (1986), «Бабочка не долетит до середины реки» (1987–1988), «И я был там…» (1989), проходит сквозной образ одного героя, прототипом которого послужил сам автор, а сюжетные линии произведений перекликаются с его собственной судьбой.

Сейчас читателю легче будет проследить за этим переплетением вымысла и реальности: у трех романов три разные истории публикации. Так, «Невыдуманный пейзаж» вышел во втором номере журнала «Дружба народов» в 1989 году тиражом 1,2 млн экземпляров. Роман «И я был там…» опубликовал в 1992-м журнал «Октябрь», но по ряду причин под названием «Меченые». «Бабочку» в 1995-м выпускал Международный союз немецкой культуры. И вот спустя годы она вновь выходит в его издательстве теперь в составе трилогии.

Перед нами картина жизни нескольких поколений – людей сталинской, хрущевской, брежневской и горбачевской эпох. Но это и картина жизни российских немцев, выходящая за рамки общей хронологии – автор вспоминает и раскулачивание в ­1929-­м, и депортацию 1941-го.

Главный герой романа «Бабочка не долетит до середины реки» Саша Данк родился раньше срока, и мать Мария вынуждена его класть в русскую печку, чтобы он выжил. Это обстоятельство в романе напрямую связано с биографией самого писателя. Мать Олега Клинга, водившая в годы войны лесовозы в Тянь-Шаньских горах, подняла, будучи беременной, бревно, которое оказалось слишком тяжелым.

Странное, на первый взгляд символическое название неслучайно. Бабочка – известный символ души человеческой. Валентин, являющийся в романе двойником Саши Данка, однажды, стоя на берегу реки и следя за полетом бабочки, невольно отождествил себя с этим хрупким и одновременно храбрым божьим созданием: «Глубоко в душе, тем конечным знанием о жизни и о себе, что чаще всего человек от себя отгоняет (иначе как же жить?), он понимал, почему его преследует это видение. Но признаться в том он либо не хотел, либо не мог. Все надеялся: а может, он ошибается».

Именно он, Валентин, пишет роман о судьбе Саши Данка (повествование ведется не от первого лица) и только на мгновение приоткрывает истину, не объясняя читателю ничего, оставляя ему свободу интерпретации.

Сейчас многие говорят и пишут о накопившейся в поколениях усталости. Тут проявился пророческий дар писателя Клинга, точно подметившего ее у нескольких поколений 1950–1980-х. И особенно – у российских немцев: «Он проснулся, но у него не хватало сил – либо желания – открыть глаза. В лице ни кровинки, никаких пресловутых младенческих пухлых щечек, никакой ангельской улыбки… Только усталость, уже накопившаяся от трудной жизни. Мария глядела на сына и думала, как же они будут жить – такие надломленные и усталые».

Сюжетная линия романа «Невыдуманный пейзаж» пере­кли­ка­ется с реальной жизнью писателя Клинга и уводит нас в детство главного героя, живущего в городке Сасыккольск. Пейзаж – это вид из окна дома сразу на три кладбища. Подросток Саша наделен в большей степени автобиографическими чертами. Эстетика достоверности нужна автору, чтобы убедить читателя, достучаться до его сердца.

Одна из самых сильных сторон всей трилогии – описание внутреннего мира женщины, особой женской участи и чувств матери. «И вот теперь, после большого перерыва, в сердце Марии вошел большой друг – другая женщина. Душа Марии оттаивала в столь неожиданном и незнакомом почти доверии к людям».
Образ матери Марии – «одинокой, немолодой, но еще привлекательной женщины» в трилогии необычайно живой, яркий. «Мария твердо держалась своего: ей хотелось света, радости, заботы о людях – всех тех бесхитростных мелочей, что отличают судьбу тех, кому было дано счастье, от судьбы тех, кому не дано». Автор относится к ней с явным сочувствием и симпатией. Он даже о ее похоронах, прошедших через его сознание, пишет с нежностью.

Другая сюжетная линия показана нам в романе «И я был там…», то есть в последней части трилогии, давшей название ей самой. Она о повзрослевшем герое – студенте журфака МГУ. На нем, кстати, учился и сам Олег Клинг, хотя и увлекавшийся русской литературой, особенно периодом символизма.

Главный герой С. (уже не Саша, а персонаж, по словам автора, «потерявший свою персонификацию») живет в Москве, в общежитии факультета журналистики и становится свидетелем не только любовно-бытовых драм, но и многих исторических событий, прежде всего развала СССР и территориальных конфликтов. Описание обитателей общаги, студенческая жизнь во всем ее многообразии, философствования и поиски смысла жизни, зарождение влюбленности героя в Хильду, – это и вошло в заключительную часть трилогии.

Повествование в ней ведется от лица уже умершего героя. Его память – зеркало его жизни: «А я все лечу и лечу – теперь над Землей, а не по-над землей. Вот только я заметил, что мой лёт стал как бы легче. Что это? Избавился от груза воспоминаний о жизни там?.. И что теперь? Все? Пустота? Конец?.. Нет, далеко не конец! Клубок воспоминаний только распутывается… Все теснятся и теснятся со всех сторон земные тени. Значит – я еще существую. Хотя бы пока… Ведь не случайно я был там, был… И я там был… И я – чувствую – мне еще лететь и лететь…»

Хороший русский язык, цельность образов, стройность повествования выделяют трилогию «И я был там…» Олега Клинга среди произведений других писателей его поколения.

Один из критиков еще в перестройку то ли в шутку, то ли всерьез сравнил роман Клинга с «Будденброками» Томаса Манна. Ассоциация возникает и с трилогией «Детство. Отрочество. Юность» Льва Толстого.

Но внимательный читатель убедится: Олег Клинг самобытен и первичен. Настоящий самородок, приоткрывший нам свою таинственную душу.

*Статья подготовлена для «Московской Немецкой Газеты»

NACHRICHTEN
АРХИВ